|
Где рынок - нет дефицита
Реорганизация РАО «ЕЭС России» станет, наверное, ключевым событием экономической жизни будущего года. Но уже сегодня эта тема живо интересует и инвесторов, и региональные власти. Первые определяются, в какие секторы энергетики инвестировать свои деньги, вторые — кто ответит за надежность энергоснабжения.
На эту тему — наш разговор с зампредом правления РАО Яковом Уринсоном.
Российская газета | Яков Моисеевич, реформа РАО «ЕЭС России» выходит на завершающую стадию. Через год энергохолдинг прекратит свое существование. Но большинство россиян не верят, что через год РАО не будет. Так ли неизбежна реорганизация вашей компании? И, главное, зачем это нужно?
Яков Уринсон | Ну, лет 15 назад не верили, что страна сможет существовать без Госплана и Госснаба, а сейчас уже мало кто помнит, что это были за организации и зачем они вообще были нужны. Чтобы объяснить, почему реорганизация РАО «ЕЭС России» неизбежна, надо напомнить, в чем суть реформы энергетики. Уже завершается разделение монопольного и конкурентного секторов отрасли. Передача электроэнергии по сетям, диспетчерское управление, естественно-монопольны, конкуренция в этих секторах не выгодна ни производителю, ни потребителям. Глупо иметь между заводом и станцией несколько ЛЭП, принадлежащих разным компаниям, ради чистой конкуренции.
В то же время производители электроэнергии могут конкурировать между собой, так же, как производители молока, станков или металла. Сейчас уже созданы и работают компании, объединяющие самые крупные электростанции в различных точках страны, — семь генерирующих компаний оптового рынка (ОГК). Менее крупные ТЭЦ и ГРЭС образуют в рамках отдельных регионов территориальные генерирующие компании (ТГК). Создана вся инфраструктура для конкурентной торговли электроэнергией, в том числе Федеральная и распределительные сетевые компании (ФСК и РСК), Системный оператор (СО-ЦДУ) и биржевая площадка — некоммерческое партнерство Администратор торговой системы (АТС), объединяющий квалифицированных производителей и потребителей электроэнергии. Приняты законодательные акты, направленные на либерализацию рынка электроэнергии. Но могут ли ОГК и ТГК реально конкурировать между собой, когда у них один общий главный собственник — ОАО РАО «ЕЭС России»? Конкуренция возможна, только если будут разные собственники.
Поэтому с июля 2008 года в соответствии с принятыми Правительством РФ решениями ОАО РАО «ЕЭС России» прекратит свое существование.
РГ | Готовы ли сами участники энергорынка жить без опеки материнской компании? Все-таки приятно знать, что в Москве есть организация, которая решит все проблемы и в случае чего примет удар на себя…
Уринсон | Сейчас практически все субъекты отрасли готовы к самостоятельному плаванию. Сформированы и уже несколько лет функционируют в рыночных условиях оптовые и территориальные генерирующие компании, три из которых в результате недавно состоявшихся IPO обрели стратегических инвесторов — частных собственников. Федеральные и региональные сетевые компании полностью обеспечивают межсистемную передачу электроэнергии и ее доставку потребителям. Выстроена вертикаль диспетчерского управления во главе с СО-ЦДУ, оснащенная современными техническими средствами и софтвером. Эта вертикаль вместе с АТС управляет загрузкой всех электростанций страны (причем так, что наибольшую загрузку получают те из них, которые производят самую дешевую электроэнергию) и транспортом электроэнергии с учетом реальной топологии сетей. И, наконец, в стране реально работает уже более 100 сбытовых компаний (и входящих в энергохолдинг, и не зависящих от него), которые занимаются доставкой электроэнергии до потребителей.
РГ | Вы много лет проработали в Госплане СССР, но убеждены, что конкуренция — это лучшее, что может быть в энергетике?
Уринсон | Человечество за несколько тысяч лет своей истории не придумало ничего лучше, чем конкуренция. Разве кто-то контролирует из Москвы хлебозаводы по всей стране? А перебоев с хлебом, слава богу, нет.
Как развивается конкуренция на рынке электроэнергии, можно проследить уже сейчас, хотя пока по свободным ценам на оптовом рынке продается не более 10 процентов электричества. На сайте Администратора торговой системы каждый может посмотреть графики изменения равновесных цен в зоне свободного рынка электроэнергии — они меняются в зависимости от времени года, от дня недели, от времени суток, то есть адекватно реагируют на динамику спроса. Потребитель всегда голосует рублем. Если производитель выставляет завышенные цены, у него просто не будут покупать его продукцию А для того чтобы конкуренция на энергорынке была добросовестной, есть государственные органы: Федеральная служба по тарифам, Федеральная антимонопольная служба, минпромэнерго. Есть Ростехнадзор, который отвечает за соблюдение технических стандартов и надежность. Не забывайте, что кроме предприятий РАО в стране уже работают десятки энергокомпаний в разных секторах отрасли, они регулируются в соответствии с законодательством, и этого достаточно. К тому же по мере разгосударствления в конкурентных секторах начнут работать саморегулируемые организации. Это неизбежно. Как есть Ассоциация банков России. Уже сейчас энергосбытовые компании создали некоммерческое партнерство, объединяющее как наши энергосбытовые компании, так и не зависящих от РАО ЕЭС поставщиков. Со временем, думаю, найдут адекватную форму для взаимодействия и генерирующие компании.
РГ | Готовы ли власти к такому развитию событий? Сейчас, если что в энергетике идет не так, правительство может вызвать Чубайса «на ковер». А через год кого? Два десятка руководителей разных энергокомпаний?
Уринсон | Почему-то давно никто не задается вопросом: с кого спрашивает правительство, если что-то идет не так в машиностроении или пищевой промышленности, где нет РАО и Чубайса нет?
Глава правительства спросит с руководителей профильных ведомств — минпромэнерго, ФСТ и так далее в рамках их полномочий. В свою очередь, именно эти ведомства будут контролировать становой хребет энергетики, инфраструктурные компании — ФСК и Системный оператор, где государство будет владеть минимум 75% плюс 1 акция. Перед потребителем ответственность за сбои будет нести та энергокомпания, с которой заключен договор. Как правило, это энергосбыт. Такая же система договорных отношений, только еще более жесткая, существует между энергокомпаниями разных видов бизнеса.
РГ | А региональные власти такой расклад принимают? Уринсон | Губернаторам привыкать сложнее. Вместо одного АО-энерго, как это было несколько лет назад, на территории каждого региона теперь работают электростанции ТГК, одной или нескольких ОГК, сетевые компании, несколько энергосбытовых и ремонтных. Сейчас мы отрабатываем пилотные проекты по их взаимодействию с властями в нескольких регионах Центра России, Южного федерального округа и Урала. Создаются координационные советы, в которые входят представители законодательной и исполнительной власти региона, энергетики, крупные потребители. Они координируют действия энергокомпаний, работающих на местном энергорынке. Проработаны юридические механизмы, которые делают решения совета обязательными и для частных энергокомпаний. Это и будет та «кнопка», на которую смогут нажать региональные власти.
РГ | Есть сомнения, что частные собственники генерирующих компаний будут с энтузиазмом строить новые ТЭЦ там, где это предусмотрено Генеральной схемой размещения энергомощностей до 2020 года, подготовленной правительством. С какой стати государство вообще должно указывать частникам, где и что должно быть построено?
Уринсон | Такие документы, как Генеральная схема размещения электроэнергетики на долгосрочную перспективу, всегда инициируются правительством. В основе ее — прогноз электропотребления, подготовленный с участием Агентства по прогнозированию балансов в энергетике. Почему государство? Да потому что в первую очередь планируется размещение инфраструктуры — сетевых объектов для расшивки «узких» мест энергопотребления, возможности диспетчерского регулирования. Затем определяется, где могут быть построены атомные и гидроэлектростанции — т.е. те, на которые будут выделяться бюджетные деньги.
Принимая Генсхему, государство говорит частным инвесторам: вот в этих местах точно будет высокий спрос на электроэнергию. Здесь будут построены сети, даже с избытком. Вот этот участок и этот мы закроем, например, за счет АЭС, а вот тут вам выгодно строить тепловые электростанции — спрос большой, вложения окупятся. Не забывайте к тому же, что уже в этом году заработает рынок мощности. Станет выгодно не только производить электроэнергию, но и просто владеть энергомощностью в определенных районах. Собственник будет получать от Системного оператора плату за то, что держит мощность в горячем резерве, что она готова по его указанию вступить в работу.
И крупные индустриальные корпорации это понимают. Не случайно уже сейчас частные инвесторы разворачивают строительство новых электростанций. Например, в Ростовской области на базе бывшей станции РАО «ЕЭС России» Несветай ГРЭС строят современную угольную станцию, основанную на технологии ЦКС — сжигания угля в циркулирующем кипящем слое. Это технология, которая в широких масштабах в нашей стране еще не применялась, она позволяет использовать уголь любого качества, снижать затраты на топливо. Аналогичный блок ОГК-6 начала строить на Новочеркасской ГРЭС.
РГ | Но выгодно ли такое масштабное строительство потребителям? Некоторые аналитики считают, что после того, как будет реализована инвестпрограмма РАО «ЕЭС России» до 2011 года, которую называют ГОЭЛРО-2, тарифы вырастут чуть ли не на 300 процентов.
Уринсон | Есть опыт зарубежных стран, где прошла либерализация рынков электроэнергии и мощности, введены в строй новые электростанции. Цены сначала подросли, но потом начали снижаться. Так было в Англии, в Скандинавии, да практически везде. В чем наша особенность? Вплоть до последних лет все инвестиции в новое энергетическое строительство так или иначе были бюджетными. У энергосистем не было задачи «отбивать» эти вложения через тариф. Сегодня в строительство ТЭЦ и ГРЭС приходят частные деньги. Но это не значит, что новый собственник сразу включит в цену электроэнергии все свои затраты на инвестиции. Как правило, в нее закладываются проценты по привлеченным кредитным средствам, а «тело» кредита покрывают деньги, которые инвестор получит, продавая продукцию вновь вводимых электростанций. К тому же этот процесс будет сильно размыт по времени.
Да, нас ожидает некоторый рост тарифов. Непривычная ситуация, ведь в течение последних четырех лет тарифы на электроэнергию росли темпами ниже инфляции, т.е. снижались в реальном измерении. В ближайшие годы их рост будет опережать инфляцию. Но о том, что цены на электроэнергию вырастут в разы, не может быть и речи. По моим оценкам, пик придется на 2011-2012 гг. Потом начнется обратное движение — начнут работать конкурентные механизмы.
Генераторы будут вынуждены сокращать свои издержки, чтобы не потерять рынок. К тому же не забывайте, что новый оптовый рынок, который действует в России с прошлой осени, устроен так, чтобы в первую очередь загружать электростанции, предлагающие самые низкие цены на электроэнергию.
Опять же проведем аналогию с рынком хлеба — в 1992 году, когда его «отпустили», цены поднялись. Но в последние 15 лет всплесков цен не было. И, кстати, рынок электроэнергии более прозрачен. Покупая хлеб, вы не понимаете, на каком оборудовании, из каких продуктов его пекли, в каких санитарных условиях и насколько низкая цена гарантирует высокое качество. В качестве же электроэнергии по любой цене можно не сомневаться, да и издержки энергокомпаний вполне проверяемы.
Не надо забывать, что либерализованный рынок — это обоюдоострое оружие. Принято считать, что от свободных цен «страдает» потребитель. Но ведь потребитель всегда голосует рублем. Если производитель выставляет завышенные цены, у него просто не будут покупать хоть валенки, хоть электричество. И производитель будет работать над снижением затрат, внедрять современное оборудование, которое обеспечит экономию топлива и большую эффективность. Тут ничего нового нет — ровно эти процессы мы наблюдаем в других отраслях.
РГ | А у частных сбытовых компаний не возникнет искушение сделать высокую «накрутку», как это бывает с посредниками?
Уринсон | Цена сбытовых компаний состоит из цены, транслируемой с оптового рынка, и надбавки, которая рассчитывается по специальной формуле. Формула задается государственными регулирующими органами. К тому же в каждом регионе начинает действовать не одна, а несколько энергосбытовых компаний (ЭСК). Недовольный тарифами одной ЭСК, промышленный потребитель может перейти в другую. Население вообще как минимум до 2012 года может не думать об этой проблеме, т.к. будет покупать электроэнергию по тарифам, которые установит государство.
Конечный потребитель электроэнергии — это живые деньги. Со временем за него развернется драка между сбытовыми компаниями. Имея устойчивую клиентуру, энергосбытовые компании могут пойти дальше, продавать не только свет и тепло, но и другие услуги: телефонный сигнал, Интернет и т.п. Где драка, там рано или поздно будет снижение цен.
РГ | Вернемся к снижению затрат. В свое время РАО «ЕЭС России» немало времени потратило, чтобы «дочки» стали работать над сокращением издержек, в первую очередь за счет эффективных закупок. Считается, что в этой сфере процветают откаты и взяточничество. В энергетике удалось что-то изменить коренным образом?
Уринсон | Мы несколько лет потратили на то, чтобы сломать эту систему и выстроить прозрачные отношения в сфере закупок. Процесс был довольно болезненный. За злоупотребления в сфере закупок уволены два генеральных директора энергокомпаний, еще несколько получили выговоры и взыскания. Сегодня практически все закупки РАО «ЕЭС России» и «дочек» переведены на конкурентную основу. Действуют довольно жесткие стандарты для всех наших дочерних компаний. При этом большинство закупок осуществляется на открытых конкурсах. Только за последний год наши «дочки» провели их свыше 15 тысяч.
В РАО «ЕЭС России» широко применяется система электронной коммерции, действует торговая площадка на сайте www.b2b-energo.ru. Вот там уж сговоры практически невозможны: система сама выдает информацию о том, сколько реально на рынке стоит запрашиваемый товар. В прошлом году через этот портал была заключена каждая четвертая сделка в нашем холдинге. В 2007 году мы намерены уже до 60 процентов товаров и услуг закупать на электронных торгах. Все этим меры позволяют энергетике экономить миллиарды рублей в год.
РГ | Не опасаетесь, что после реорганизации РАО «ЕЭС России» эта система рухнет и все вернется на круги своя?
Уринсон | Первое, к чему стремится любой собственник, — обеспечить контроль над затратами. Мы провели за последние полгода три IPO в генерирующих компаниях — ОГК-3, ОГК-5 и ТГК-5. Акционеры поддерживают нашу систему закупок, потому что понимают, насколько им выгодно сохранить внедренные нами в этой сфере стандарты. Жаль только, что госорганы, одобряя наши стандарты и поддерживая их внедрение в энергокомпаниях, не перенимают опыт. Он мог бы пригодиться не только ведомствам, но и госкомпаниям — от «Росвооружения» до небольших муниципальных предприятий.
РГ | В РАО вы курируете экологическую политику, поэтому не могу не коснуться последних новостей в этой области. Правительство на днях приняло постановление о реализации проектов в рамках Киотского протокола. Насколько это значимо для энергетики?
Уринсон | Наконец-то открыт путь для привлечения в модернизацию энергетики сотен миллионов евро. Киотский протокол предполагает две формы — торговля квотами и реализация проектов совместного осуществления. Первое для России по разным причинам нереально да и, на мой взгляд, не очень нужно. А вот проекты совместного осуществления (ПСО) открывают колоссальные возможности, в первую очередь в энергетике, металлургии, в газовой отрасли.
Представьте, что вы намерены модернизировать старую угольную электростанцию, заменить устаревшее оборудование, поставить новое, которое позволяет на треть снизить расходы на топливо и на четверть — выбросы в атмосферу. И вот это снижение выбросов мы продаем европейской стране за «живые» деньги. В итоге получается практически новая станция, чистый воздух и значительная часть необходимых для этого средств тебе ничего не стоит.
Всего у нас готово около 40 проектов, которые позволят привлечь в реконструкцию изношенных и неэкологичных электростанций свыше 700 млн. евро. Эти проекты в любом случае были бы реализованы — жизнь заставляет, но с помощью механизмов Киото все это можно сделать гораздо дешевле.
Опубликовано в «Российской газете» (Федеральный выпуск) N4382 от 6 июня 2007 г.
|
назад